«Семейные страсти»
Надька открыла дверь сразу же, стоило ему нажать пипку звонка. Как будто она стояла за порогом и ждала его.
Наряд на ней был тот же самым вызывающим, в котором она ходила по дому последнее время: белая футболка и узкие трусики.
— Ты одна? – поинтересовался Антон.
— Во-первых, здрасьте! – ответила Надька. – Во-вторых…
— Значит, одна, — перебил её Антон. В квартире было тихо, вот он и понял, что отец с матерью отсутствовали. Надька обиженно развернулась и направилась к себе в комнату.
Антон разулся, зашел в свою комнату, не раздеваясь, лег на кровать, блаженно вытянулся и закрыл глаза.
— Трахаться ходил, да? – услышал он голосок Надьки. Она тихо пробралась к нему и села рядом в кресло, задрав ноги. Демонстрация белья её абсолютно не смущала.
Он посмотрел на неё, улыбнулся. Надька смотрела на него, ожидая ответа.
— А что ревнуешь?
— Дурак! – Надька снова надула губы. – Завтра суббота.
— Ну, и что?
— Маман пойдет по магазинам с утра, — продолжила она. – Ты должен либо с ней пойти, помочь сумки тащить. Либо слинять до обеда.
— Зачем? – удивился Антон.
— Затем, что папахен (снова ударение на второй «а») остается дома, — Надька хитро улыбнулась. – И я тоже… Понял, наконец?
— А… — протянул Антон. – Понял.
Мысли после встречи с Марией Исааковной текли медленно, неторопливо. Состояние организма было расслабленным и хотелось тупо одного – спать. Поэтому он не сразу сообразил, о чём говорила Надька.
— Клиент дошёл до кондиции! – загадочно сообщила она. – Вчера вечером я у него даже член погладила.
Она хмыкнула.
— Через штаны, конечно. Но он отреагировал нормально так. Чмокнул меня. Правда, в лобик. Но за попку ухватил. Пока мамуленции рядом не было.
— Во как! – восхитился Антон. – Я думал, ты отказалась от своей идеи.
— Теперь очередь за тобой! – отрезала Надька. – Кстати, тебе прощу. Ты ж нашу Ксюшу в попку уже отодрал…
— Блин, Надька! – возмутился Антон.
— Нет, а что? Повторить-то легче будет!
Надька показала брату язык, вскочила.
— Бельё-то себе красивое купила? – поинтересовался Антон вслед.
— Не-а, — Надька развернулась, задрала футболку к самой шее, демонстрируя упругие торчащие сисечки и узенькие трусики, плотно облегающие складочки. К удивлению Надьки, организм брата на этот стриптиз не отреагировал совсем. Надька хмыкнула:
— М-да… Заездили тебя твои мляди великовозрастные! Совсем заездили.
Антон лениво отвернулся.
Первой с работы вернулась мать. В прихожей её встретила полуголая Надька, чмокнула в щечку, подставила свою. Оксана осуждающе посмотрела на наряд дочери.
— Жарко, мамуль! – сразу заныла Надька. – А брат? Что брат? А то он меня голой не видел.
И добавила, словно не замечая реакцию остолбеневшей матери:
— Да и тебя тоже!
И поспешно скрылась в комнате. Следом к матери из своей комнаты вышел Антон. Он тоже чмокнул Оксану в щечку, целомудренно «по-пионерски» обнял:
— Устала? Чай сделать?
— Не надо, — немного озадаченная от поведения дочери ответила Оксана. – Сама сделаю.
Когда пришел отец, Надька выскочила из комнаты, прыгнула на него, обвивая руками и ногами – в том же наряде футболка+трусики – и заорала:
— Папка пришел!
Чмокнула его, причем поцелуй пришелся в губы, и соскочила и поинтересовалась:
— Чё принес мне?
Отец растерялся, пожал плечами, стал судорожно стягивать обувь.
Весь вечер в семье сохранялась непонятно нервозная обстановка. За ужином мать бросала вопросительные взгляды то на отца, то на Надьку, то, в меньшей степени, на сына. После ужина все разбрелись по своим комнатам, только Оксана осталась на кухне мыть посуду и убирать со стола.
— Ты что, с дуба рухнула? – Антон просочился в комнату к Надьке. – У матери инфаркт будет от твоих приколов!
— Ничего, ничего, — усмехнулась Надька, лежа на кровати, задрав ноги. – Нормально! Так и должно быть!
На следующий день всё произошло, как и расписала Надька. Оксана с утра ушла по магазинам. Антон подумал, подумал и просто слинял из дома погулять. По дороге зашел к Алексею, сманил его предложением сходить вместе в кино, благо в кинотеатре «Москва» шел боевик «Частный детектив» с Жан-Полем Бельмондо.
Вернулся он уже ближе к часу. Дверь открыла Надька. Больше дома никого не было.
— Папахен ушел в гараж, — сообщила она. – Стресс снять.
— Какой стресс? – не понял Антон.
Надька в ответ задрала футболку. На сисечках красовались два багровых засоса. На молчаливый вопросительный взгляд брата она многозначительно кивнула и добавила:
— Попочку оставила для тебя!
Развернулась и направилась в свою комнату. На пороге обернулась, хитро улыбнулась и бросила:
— Цени!
Мать пришла чуть позже. Антон встретил её на пороге, взял из рук сумку. На ней красовался легкий ситцевый сарафан, под которым лифчик напрочь отсутствовал – даже утром было жарко. По длине сарафан был выше колен, Оксана даже поначалу задумалась, стоит ли одевать его, не чересчур ли вызывающе он будет смотреться? Но потом махнула рукой.
— Чё купила? – выглянула из комнаты Надька.
— Да по тряпочкам для себя прошла, — устало ответила мать. – А где глава семейства?
— В гараж пошел, — сообщила Надька. – Стресс водкой запивать!
— Какой стресс? – Оксана выпрямилась, недоуменно посмотрела на дочь. Муж к алкоголю относился весьма и весьма равнодушно, отдавая предпочтение сухому красному вину, ну, иногда бокалу молдавского «Белого аиста». Но чтобы водку… Такого никогда на памяти Оксаны еще не было.
— Врёшь поди? – не поверила она. – С чего это вдруг?
— А мы с ним трахнулись, — нагло улыбаясь, беспардонно заявила Надька. – Как в Евпатории у Алёны и Дмитрия. Мы ж с Антоном тоже там в вашей компании побывали!
Она выделила интонацией слова «там» и «вашей». Оксана ошеломленно опустилась на банкетку, ноги подкосились, тело охватила слабость, закружилась голова.
— Я подозревала, — прошептала она. – Я догадывалась… Ну какие же сволочи! А?
— Мам, ну тебе же понравилось с Тохой! – упрямо продолжала долбить Надька. – Я же видела! Неужели ты еще не хочешь, а? Неужели у тебя ничего там, — Надька приложила ладонь вниз живота, — до сих пор не ёкает?
— Надька, — встрял Антон. – Ты реально дура! Дура!!!
Надька фыркнула, развернулась и направилась в комнату. На пороге она повернулась и вполголоса бросила брату:
— Клитор клином вышибают! Вот так!
И закрыла дверь. Щелкнул замок.
Антон подхватил ослабевшую мать, приподнял её.
— Пойдем, пойдем!
Он довел, а по факту, дотащил её до зала, который с одновременно служил и родительской спальней, положил на софу. Снял с неё обувь, отнес в прихожую. Вернулся. Мать сидела, прислонившись к спинке.
— Может, разложить? Приляжешь, а?
В ответ Оксана закрыла лицо руками и плакала, повторяя:
— Ну, как же так? Как же так?
— Ма, — не выдержал наконец Антон. – Ну, перестань, в конце концов! Ничего же страшного не случилось!
— Не случилось? – взъярилась внезапно мать. – Ты что, не понимаешь, что это… это… это самый что ни на есть разврат! Разврат!!!
— А в Евпатории с Дмитрием и Алёной, еще одной парочкой – не разврат? – в ответ взорвался Антон. — И со мной тебе же понравилось ведь? Сама отцу говорила! А с дядей Толей и тётей Леной? А?
Оксана замолчала, посмотрела на сына:
— А про них вы откуда знаете?
— Оттуда! – отмахнулся Антон и наугад сказал. – Потише надо по ночам разговоры беседовать! Мы же всё слышим!
Оксана замолчала, потом опять заплакала. Антон сел рядом, обнял её за плечи:
— Мам, ну не плачь! Мам, все же нормально! Мы же тебя любим! И папа, и я, и Надька…
Дверь комнаты тихо приоткрылась. В щель заглянула Надька. Её мордочка была донельзя довольной. Она показала брату кулак с торчащим большим пальцем, продолжай, мол, окучивай!
Антон сердито зыркнул на неё, качнул головой, типа, уйди! Надька еще раз довольно ощерилась, подмигнула и аккуратно прикрыла дверь. Антон прижал Оксану к себе, другой рукой дотянулся и стал, успокаивая, гладить её по голове.
— Ты самая лучшая, мы все тебя любим!
Оксана вырвалась, посмотрела на сына, язвительно поинтересовавшись:
— Еще бы не любили? Уже полюбили! А я ведь до последнего не думала, что это ты был тогда, единственный, кто презервативов не пользовался, когда у меня глаза были завязаны?
— Ага, — покаянно ответил Антон и повторил. – Ну, тебе ж понравилось?
Оксана нахмурилась:
— Какое это имеется сейчас значение? И Надежда? Она видела, как ты меня?..
Антон кивнул.
— Видела. Потом она к бате ушла. Он тоже там…
Дальше он продолжать не стал.
Оксана снова закрыла лицо руками:
— Что ж делать-то теперь? Как дальше жить-то?
Она встала, но Антон перехватил её и усадил к себе на колени. Тонкий сарафан задрался, парень сделал вид, что не заметил этого.
— Никак! – заявил он. – Всё нормально. Мы тебя любим. Ты нас любишь. Подумаешь, секс… Мне кажется, он только укрепляет наши взаимоотношения. С другими, совершенно посторонними людьми – ничего, нормально… А тут…
Антон нёс какую-то околесицу, «ездил по ушам», продолжая удерживать Оксану на коленях.
— Ты не понимаешь, — Оксана попыталась оттолкнуть его, встать. Не получилось.
— Ты – сын наш, Надежда – дочь!
— Мам! – Антон прижал её к груди, ощутив под тонкой тканью сарафана её мягкие сиськи, не стесненные лифчиком. – Мы друг друга любим. Любим во всех отношениях. Главное предохраняться – Надьке и тебе.
— Дураки вы все! – выдохнула Оксана, уже оставив попытку отстраниться, встать.
Тем временем, от ощущения близости женского тела первым среагировал, конечно, член. Оксана сидела задницей на юношеском члене. И отделяли их друг от друга тонкая ткань трусиков да не менее тонкая ткань трикотажных штанов. Неудивительно, что член тут же набух и упёрся в промежность женщине. Антон поёрзал, пытаясь скрыть возбуждение, но только сделал хуже. Член уткнулся прямо матери в промежность. Оксана отшатнулась от него, посмотрела ему в глаза и на полном серьезе без малейшего намёка на шутку поинтересовалась:
— Это то, о чём я думаю? Я правильно поняла?
Антон в ответ только молча вздохнул. Она попыталась встать. Антон не пустил. При этом получилось, что Оксана при попытке встать и отстраниться, потеряла равновесие и завалилась на пол, на ковёр перед софой, а Антон, в свою очередь, тоже повалился, и прямо на неё!
Получилась классическая миссионерская позиция, только в одежде. За дверью тихонько хихикнула Надька.
Неожиданно для себя Антон потянулся к её губам, впился в них, пытаясь пропихнуть свой язык ей в рот. Оксана сжала губы, попыталась оттолкнуть сына, упираясь ему руками в грудь. Он лёг на неё всем телом, лихорадочно целуя в лицо, в сжатые губы, в зажмуренные глаза, щеки, шею, повторяя:
— Мама, мамочка, любимая моя, самая лучшая, самая желанная…
— Уйди! – попробовала сказать Оксана. – Отстань!
Но как только она открыла рот, что высказать, Антон сразу приник к её открывшемуся рту и просунул свой язык.
Они оказались в патовой ситуации. Оксана пыталась вырваться, отталкиваясь от действий сына. Антон пытался удержать её. Ни он, ни она уступать не желали. Но дальше парень ничего сделать, чтобы овладеть её, был не в состоянии – ни её раздеть, ни с себя стащить штаны с трусами. Разве что хорошенько ей врезать, чтобы прекратила сопротивляться. Но об этом, разумеется, не могло быть и речи.
— Гад ты! – сказала вдруг Оксана и обмякла.
Почувствовав, что сопротивление исчезло совсем, Антон рискнул – он просунул руку, приспустил с неё трусики, помог их стащить совсем, подцепив ногой. Потом спустил трико вместе с трусами и…
Член попал «куда надо» сразу. Как будто его направляла чья-то шаловливая ручонка. Во влагалище было… влажно. Как будто член там ждали. Вот такая получилась тУфтология.
Надька таращилась за ними через щель в приоткрытой двери. Таращилась и лихорадочно тёрла через трусики клитор.
Антон осторожно ввёл член на всю длину, до конца.
— Скотина! – сквозь зубы выдохнула Оксана. Однако ноги в коленях согнула, приподнимая таз, чтобы облегчить доступ.
Он так же медленно и осторожно подвытащил член, оставляя во влагалище только головку. Снова, не торопясь ввёл.
— Козёл! – отозвалась она.
Еще раз вытащил-ввёл.
— Урод!
Еще движение туда-сюда.
— Ненавижу!
Постепенно Антон учащал движения. Тело Оксаны так же постепенно расслаблялось. Он попробовал поцеловать её. Безуспешно. Она мотнула головой, не давая прикоснуться к губам.
Антон остановился. Оксана дёрнулась под ним. Её действие можно было толковать по-разному. И, мол, продолжай, что остановился? А также – слезь с меня!
Антон выбрал первое толкование. Но сначала он поддернул её сарафан, задирая к самой голове. Оксана даже привстала. Антон стащил сарафан совсем. Потом, опираясь на руки по очереди, кое-как извернулся и содрал с себя футболку. Теперь они с Оксаной были оба голышом.
Не прекращая фрикций, размеренно, равномерно трахать её он изогнулся, вбирая губами сосок её правой груди. Втянул его в рот, поласкал языком.
Оксана застонала. Антон отпустил сосок, перешел к левой груди, проделывая ту же процедуру с другим соском. Оксана прикусила нижнюю губу.
Антон оторвался от груди, попытался поцеловать мать. На этот раз Оксана ответила, открыла рот, пропуская язык сына к себе. Антон этим и воспользовался – стал обсасывать её губы. Краем глаза он посмотрел на Надьку, которая стояла на спущенных трусах в дверном проеме, практически уже не скрываясь, таращилась на них и ожесточенно тёрла себе между ног.
— Давай сзади! – предложил вдруг Антон. Оксана сначала дернулась, вроде бы соглашаясь, но потом бросила:
— Обойдешься!
И добавила снова:
— Не смей кончать в меня!
Кстати, весь процесс, пока Антон её трахал, Оксана так и не открыла глаза. Сначала она держала их крепко зажмуренными, потом, когда уже расслабилась, просто закрытыми.
Антон вздохнул, продолжая её трахать. Больше он не пытался её целовать в губы, пытаясь только легонько касаться языком сосков. Оргазм у него наступил быстро. Чувствуя, что сперма вот-вот начнет выстреливать, он поспешно вытащил член, поднялся на колени и принялся его надрачивать. Оксана лежала на спине абсолютно неподвижной, выпрямив ноги, как только сын с неё поднялся. Она даже не отреагировала, когда Антон излился ей на грудь и живот. А первый «выстрел» спермы достал аж до подбородка.
— Всё? – равнодушно поинтересовалась она, не открывая глаз. – Можно вставать?
Антон молча лёг рядом, дотянулся до футболки, взял её, аккуратно вытер сперму с живота и груди. Потом легкими движениями, едва касаясь, стал поглаживать ей груди, живот.
Оксана молчала. В комнату тихо вошла Надька, тоже голая. Легла рядом с другой стороны матери и тоже стала её поглаживать.
— Сволочи вы, — вполголоса сказала Оксана. – Как вы вообще… Как вы только…
Она закрыла лицо руками и тихонько заплакала. Надька молчала.
— Мама, — сказал Антон. – Мамулечка… Мы тебя очень-преочень любим… Очень-очень… И хотим быть с тобой. И как с женщиной тоже… Ты самая лучшая…
Оксана зарыдала. Тогда Надька прижалась к ней, обняла.
— Мамка! – заныла она. – Ну, что ты?.. Ну, перестань, да… Теперь всё здорово будет же! Мы тебя любить будем сильно-сильно!… А ты нас!
— Что ты такое говоришь? – Оксана рывком села. – По-вашему любить, это трахаться что ли?
— Мы же не чужие друг другу! – продолжил уже Антон. – Не какие-нибудь незнакомые курортники, а родные всё-таки. Самые близкие люди. А теперь стали еще друг другу ближе…
Оксана поднялась, перехватила у Антона футболку, вытерлась еще раз. Она стояла голая перед сыном и дочерью – а те тоже были голыми – и уже совершенно их не стеснялась. Подняла с пола сарафан, повела плечами, буркнула:
— Хорошо, ковер мягкий! А то бы всю спину мне намяли!
И обращаясь к детям, рыкнула:
— А ну марш отсюда!
Антон с Надькой, подхватив, одежду, поспешно покинули комнату.
Через полчаса они встретились на кухне. Есть не было ни у кого никакого желания. Поставили чайник. На этот раз Надька была в халатике, хоть и летнем, лёгком, но длинной ниже колен. Оксана тоже одела длинный, до пят, халат, плотно в него запахнулась, подвязав поясницу широким поясом. Она, сделав глоток чая, мрачно поинтересовалась, больше риторически:
— Между собой вы уже, конечно…
— Ага, — легкомысленно согласилась Надька, добавив. – С самой Евпатории.
— Идиоты, — буркнула Оксана.
«Дура Надька, — подумал Антон. — Язык как помело!»
— И как дальше жить? – снова риторически произнесла Оксана. – Что отец скажет?
— А что он скажет? – опять влезла Надька. – Ему тоже сладкого перепало…
— Дура ты, Надька, — буркнул Антон.
— Сам дурак! – обиделась сестра и замолчала.
— У тебя вроде коньяк был? – спросила Оксана, обращаясь к сыну. Антон встал, сходил в комнату, принес початую бутылку «Белого аиста». Мать достала рюмки — две.
— А ты перебьешься, — пояснила она на молчаливый вопрос дочери. Антон разлил янтарный напиток. Оксана, не чокаясь, одним глотком выпила свою дозу. Сморщилась, ухватила кусок белого хлеба, зажевала. Антон опрокинул в рот свою рюмку.
— Ой, что теперь будет… — буркнула Оксана.
***
Отец пришел, когда уже стемнело. Он дыхнул густым перегаром в прихожей на встречающих его жену и детей и сообщил:
— Все пере*блись в доме Облонских!
Потом, скинув туфли, ткнул пальцем в лицо Антону:
— Ты! Собирайся в армию!
— Ты! – он сморщился в сторону Надьки. – Ищи себе общагу.
И подытожил:
— Ясно вам?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!